Полуденница и ее тайны.

Мы привыкли думать, что время для тайн и мистики – это прежде всего ночь. В это время суток темные силуэты освещаются призрачным лунным светом, крадутся какие-то тени, поскрипывают половицы и таинственно завывает ветер. День же как-то не особенно подходит для тайн. Все видно, светит солнце, никаких загадок.

Тем не менее, на Руси знали одного беса, чьим временем был именно день. Более того, не просто день, а полдень – когда солнце стоит высоко над головой. Это время торжества света, когда предметы прекращают отбрасывать тень. Существо активизировалось не только в неподходящее время, но и в неподходящем для бесовства месте – в открытом поле, где все видно как на ладони. Звали этого беса полуденный. Иногда – полуденница (это если считали, что он женского пола).

У духов полей в славянской мифологии была некоторая субординация. Полуденный, или, как его еще называли, полевой, был среди них старшим. Это был родственник домового, и отвечал он за порядок при посевных работах. У него в помощницах ходили полуденницы – возможно, родственницы русалок (во всяком случае, щекотать путников полуденные любили так же, как и русалки).

И полуденный, и полевые терпеть не могли тех, кто работает в полдень, и могли наказывать за это лишением рассудка. Эти дети славянской мифологии – мелкие божества, связанные с землей и плодородием, поэтому народная фантазия и поселила их, что называется, в чистом поле. Полуденницы отвечали за то, как растет рожь, пшеница и овес, внимательно следили за людьми, приходившими в их владения, и очень не любили, если народ оставался работать в поле в полуденное время.

Полуденницы были не только духами полей, но и духами нестерпимого солнечного жара, того палящего зноя, которое солнце обрушивает на землю, взбираясь максимально высоко в небо. Считалось, что если работник остается в поле в полдень, он оскорбляет полевых духов, и те, по природе будучи не особенно злыми, могут ему отомстить и даже убить. Поэтому в полдень крестьяне не работали, это было запрещено. Полуденницы могли поймать. А могли и не ловить – человек сам останавливался и не мог оторвать от них глаз.

Полуденницы могли являться в образе прекрасных дев с длинными светлыми распущенными волосами, облаченных в белоснежные одежды. Их глаза сияли нездешней васильковой синевой (кстати, васильки иногда называли "полудницын глаз "). Если вдруг на полуденницу натыкался случайный путник, то ему следовало помолиться, а коли садился в поле перекусить, то часть пищи оставлял в жертву беловолосым и бледным красавицам.

Не только красотой завораживали полуденицы, но еще и танцем. Была легенда, что духи зноя очень любят плясать и достигли необычайного мастерства в этом деле. Если же вдруг нечаянно оказавшаяся в поле девушка встретит полуденницу и ее перепляшет, то та подарит ей несметные богатства в качестве приданного.

Но вообще, встреч с полуденицами не искали. Богатство – вещь хорошая, но ведь можно и с жизнью распрощаться, предупреждали поверья и советовали быть особенно аккуратными молодым матерям, которые брали в поле новорожденных детей. Легенды предупреждали, что оставленного на меже ребенка полуденницы могут утащить к себе или защекотать до смерти.

Полуденницы были рождены народным сознанием не просто так. Очевидно, что люди, которые занимались земледелием, опасались теплового удара. При жаре организм не в состоянии поддерживать нормальную температуру тела, что приводит к серьезным нарушениям. Например, солнечный удар способен расстроить работу головного мозга и довести человека до смерти. Летальный исход, по словам медиков, вероятен в 30 процентах случаев.

Особенно осторожными следует быть людям, страдающим сердечно-сосудистыми заболеваниями. Для них дело может кончиться комой или остановкой сердца. Тепловой удар может произойти незаметно. Вроде бы стало жарче обычного, ну немного закружилась голова – подумаешь, чего по жаре не бывает. И вдруг человек мог упасть на землю и потерять сознание, или же начать видеть то, чего нет, разговаривать с воздухом, вести себя дико и странно.

Поскольку разумного объяснения этому люди не видели, они и придумали полуденниц, которые якобы напускали на человека волшбу и мучили его. Могли, например, заставить отвечать на вопросы. В этом они немного похожи на Сфинкса – египетское чудовище тоже любило загадывать загадки. Правда, Сфинкс недогадливых ел, а полуденницы просто умерщвляли – людоедских привычек за ними не замечено.

Считалось, что если человеку не повезло и он встретился с полуденницей, то у него есть шанс на спасение. Поскольку это существо было сильным только в полдень, следовало тянуть время, пока солнце не выйдет из зенита, например, очень медленно, обстоятельно и занудно отвечать на вопросы. Как только полдень проходил, полуденница исчезала, и человек оставался невредим. Если же полуденница побеждала, то превращала человека в существо, подобное себе – делала его духом поля.

У полуденниц в славянской мифологии был противопоставленный персонаж – так называемые ночницы. Это тоже были духи женского пола. Но полуденницы были, в принципе, невредными. Были даже легенды о том, что они наказывают только за дело – нерадивых, злых, ленивых и непочтительных к богам. Некоторые исследователи полагают, что полуденницы относились к категории берегинь – божественных существ, призванных оберегать что-либо (в данном случае – посевы и урожай).

А вот ночницы были стопроцентными демонами и божественным происхождением похвастаться не могли. Это были бездетные ведьмы, которые после смерти не успокоились и превратились в нечисть. Занимались они тем же, чем, по мнению односельчан, занимались и при жизни.

Они якобы воровали молоко у коров и яйца у птиц, душили птенцов, напускали болезни и неурожай, наводили порчу на младенцев, били и щипали новорожденных так, чтобы дети все время плакали и не давали спать никому в избе (отсюда и другое название ночниц – криксы). Внешность у них могла быть разной. Порой их описывают как высоких черноволосых женщин в черной одежде, проникавших в дома через окна или двери. Но ночницами могли называть любые кошмары – приснившихся червей, привидений, летучих мышей, высушенных старух и стариков, воронов.

Из страха перед ночницами матери боялись после захода солнца оставлять на дворе пеленки, выходить из дома и выносить ребенка. Они закрывали колыбель пологом, а также не купали детей и не стирали пеленок и белья в простоявшей ночь воде. И еще непременно окружали малыша оберегами, чтобы криксы не могли подойти близко. Например, под подушку клали ветку чертополоха – этой траве, как понятно из названия, приписывалась магическая способность гонять чертей.

Над люлькой могла висеть куколка-куватка – не сшитая, но скрученная из тряпок, с головой-узлом, без жестких деталей. С одной стороны, это была детская игрушка, а с другой – талисман, который отвлекал на себя внимание злых духов (лица у этой куклы, кстати, не было). Первую куватку мать делала ребенку, когда еще ходила беременной, и при изготовлении не использовала ни иглы, ни ножниц. Острые предметы, видимо, ассоциировались с чем-то негативным.

Донашивая дитя, мама клала куколку с собой в кровать, а потом, когда ребенок рождался, кукла отправлялась в его люльку. Считалось, что тряпичная куватка защищает младенца от сглаза, болезней и крикс. Был даже заговор, который произносили, когда скручивали куклу: "Крикса-варакса, вот те забавка, с нею играй, а младенца не май".

Но если ребенок, несмотря на все эти ухищрения, все равно плакал и болел, то мать могла решить, что ночница слишком сильная и хитрая, и оттого она ни на куклу не льститься, ни чертополоха не боится. Тогда устраивали специальный обряд, чтобы ночницу выгнать. Для этого окуривали избу разными растениями, ставили на окна кукол, изготовленных из тряпок или пеленок (чтобы ночница не пробралась в окна). Ну и проводили сам обряд для изгнания ночниц.

Одна женщин них делала ножом насечки на стенах, кипятила воду в котле и отрезала прядь волос у ребенка. Мать должна была спросить: "Что ты делаешь". А женщина ей отвечала: "Я режу, парю и варю ночниц". Мать завершала ритуальный диалог словами: "Гони, вари, парь, режь их, чтобы они никогда не возвращались".



Похоже, что ночница – это некий обобщенный образ ночного ужаса, наподобие буки, которым порой и сегодня пугают маленьких детей, если те не хотят ложиться спать. Мол, не уснешь – тогда к тебе бука придет. Кто такой бука, не объясняется, и ребенок сам представляет себе нечто очень-очень страшное. Иногда буку называют бабаем, или бабайкой, что, в принципе, одно и то же.

Эти духи, которые пугают исключительно детишек, скорее всего, выродившиеся ночницы. Только ночницы пугали всех без исключения, а у буки пороху хватает только на несовершеннолетних, потому что современные взрослые в него не верят. А уж изгонять буку им и вовсе в голову не придет. Максимум, на что согласятся – не выключать светильник (но дети обычно бывают довольны и этим – считается, что бука не выносит света и приходит только в темноте).

Вырождение – вещь печальная, но это лучше, чем исчезнуть без следа. Конечно, бука не так страшен, как ночницы, но все-таки он – это существо, которое все знают, никому про буку ничего объяснять не надо, это популярный персонаж. А вот антиподы ночниц, полуденницы, из народного сознания исчезли вовсе, как будто их и не было никогда. Им просто не осталось места.

Например, живет человек в городе, ходит на работу с девяти до шести, все время проводит в помещении – или в офисе, или в кафе, или в квартире. Да и поле видит только на картинке в Интернете или по телевизору – кругом асфальт. В деревне о полуденнице тоже вспоминают редко. Во-первых, долгое время шла борьба с предрассудками и суевериями (что правильно), в ходе которой многие предания и мифы были утеряны (что печально).

Во-вторых, сегодняшний крестьянский труд стал механизированным. Никто не сеет, не пашет и не жнет вручную – есть комбайны, а у комбайнов имеется крыша, защищающая от солнечных лучей. В-третьих, тепловой удар перестал казаться каким-то загадочным недугом, возникающим ни с того ни с сего. Известны его причины, симптомы, как его предотвратить и что делать, если он все-таки случился. Тайна исчезла, а вместе с нею исчез и миф о прекрасных светловолосых девах с васильковыми глазами. И этого мифа, пожалуй, немного жаль.